Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz - Александр ВИН

– Глеб, давай к нам! Мы познакомим тебя с приличными дамами!

Из-за самого углового столика радостной ухмылкой приглашал его к себе Николас, другой рукой при этом наливая что-то из графина в стакан профессора Бадди.

Кричал ему от самой сцены, весьма неразборчиво из-за громкой музыки, и тоже улыбался Макгуайер.

«Станьте, дети, станьте в круг…!».

Глеб Никитин внимательно остановился.

Сквозь стеклянную дверь ресторана ему было удобно наблюдать, как в холле разговаривала по мобильному телефону экскурсовод Лиана.

– А где Денис?

– Ой! Я уже и не ожидала вас здесь увидеть…

Девушки не могут так прелестно краснеть и смущаться в корыстных целях.

– Денис уже уехал, досидел до начала и уехал. Вы же сами сказали нам, что после того, как все иностранцы соберутся в ресторане, мы можем быть свободны…

– Абсолютно правильно. А вы свободны?

– Это как?

– Я могу пригласить вас поужинать не в рамках вашей служебной деятельности? Или вы ждали здесь кого-то другого?

– Нет, что вы! Ой…!

Стройная брюнетка Лиана не овладела ещё коварным искусством правильно задавать вопросы и, тем более, удобно для себя на них отвечать.

– Прошу!

Незаметно улыбаясь, капитан Глеб Никитин подал даме руку.

– А я вот ещё нигде далеко за границей не была, только два раза в студенческом лагере под Бонном. И с иностранцами только на практике разговаривала, ну, ещё немного и по работе.

– Для начала неплохо. Потом, я уверен, вас ждёт значительное будущее.

Позвякивая подтаявшими кубиками льда в своём стакане, Глеб невнимательно рассматривал зал. Джин был хорош, может быть ещё и оттого, что к ним на столик по его просьбе принесли целую, неоткрытую, бутылку.

Лиана попросила себе розового мартини.

– Земля разных стран не так хороша и интересна, как живущие там люди…

– А у вас много знакомых за границей?

– Мои лучшие впечатления произошли не только и не столько от иностранцев. Например, у меня есть чудесный знакомый сантехник, отважный и смышлёный мужичок, фамилия его Маршак, а живёт он всего лишь в небольшом городке на Волге. А что касается заграницы….

Глеб Никитин взял в свою ладонь дрожащие пальцы девушки.

– Конечно, и там я встречал достойных людей.

– Вы, Глеб…, вы были в тропиках?

– О! Как вам удалось так быстро угадать мою главную слабость?!

Улыбка капитана Глеба была уже далека от этого ресторанного зала, от нетрезвых криков и жёсткого шума невежливой музыки. Он говорил медленно, глядя только в тёмное окно и задумчиво сминая в руке белоснежную салфетку.

– …Когда океанские ветры приносят в те, густые от зноя воды, вольную свежесть и, когда успокоенная холодным туманом, затихает круговерть недолгих злых волн, из далёких просторов вместе с гигантскими неправильными полосами зыби приходят они – свободные альбакоро.

Ночной туман, распластавшись на воде, крепко ещё держится за край океана, пытается умертвить, успокоить следы нездешнего, крамольного буйства, но солнце, мощное южное солнце яростным жаром уже рвет бессильную серую пелену. Лучи его, по-утреннему уверенные, обжигают длинные гребни и туман распадается на лохмотья, вспоротый снизу горячими клинками волн. Поднимаются огромные валы, освободившиеся движением липкого воздуха от мелких случайных всплесков, устремляется навстречу солнцу медленная зелёная тишина, принимает в себя чистый тёплый свет и оживает, оживает стремительными тенями, резко пронзающими громады мёртвой зыби. Черные – в разверзающейся глубине, серебристые – сквозь мгновения прозрачных гребней, мчатся по мерно шагающему океану альбакоро – большие рыбы со скорбно сжатыми ртами.

– Вы только представьте себе… – Лиана вздрогнула, подняв на него очень внимательные глаза. – Представьте, океан застыл в штиле. Шелест воды скрадывает другие малейшие шумы. Всё вокруг настолько равномерно и медленно, что любой посторонний звук или чёрточка на лице океана невольно привлекают внимание. В тени берега изредка кувыркаются маленькие квадратные скаты, изредка проплывёт неподалёку от вас изумрудный клочок поверхностных водорослей, рассыплет цепочку капель и звонко упадёт в воду случайная летучая рыбка….

– И вы там были?! Всё это видели…?

– Неоднократно.

Немного нахмурившись на свои какие-то несвоевременные мысли, капитан Глеб Никитин опять улыбнулся девушке прозрачными голубыми глазами.

Они так и не успели хорошо помолчать вдвоём.

Перед их столиком внезапно и криво возник нескромный, хоть и в дорогих учёных очках, Стивен Дьюар. Маленький ирландец был уже не готов произносить что-либо мудрое, неразборчиво мычал и взмахами крошечных рук приглашал Глеба следовать за собой.

– Лиана, хотите посмотреть, что там такое? Не боитесь?

– С вами – нет.

Движения Стивена напоминали волшебные пассы классического крысолова. Он таинственно улыбался Глебу, манил его к себе ручонками, а сам, очень удивительным образом сохраняя равновесие, пятился к выходу из ресторана.

Первый раз тугая стеклянная дверь пинком отвергла совершенно пьяного ирландского соблазнителя, со второй же попытки он очень удачно выпал сквозь неё на улицу. И тут же вскочил на ноги, отряхивая, почему-то, при этом только свой тощий живот. За отважным парнем нужно было последовать хотя бы из гуманных соображений.

Держа Глеба под руку, Лиана неуверенно улыбалась ему.

– Ну, что ты?! Обещала же ведь со мной ничего не бояться!

Так они и сделали свой последний, роковой шаг навстречу судьбе в лице нетрезвого иностранного ботаника.

– О-а-а-х!

Мгновенный вкус на губах был мерзок, а запах вокруг – ещё поганей!

С бетонного козырька, что мощно возвышался над парадным гостиничным входом, на Глеба внезапно пролилось ошеломляющее количество противной, но очень знакомо пахнущей жидкости…

«Джин! Откуда?!».

Только мгновенье он стоял на ступеньках, ничего не понимая в происходящем, но потом….

Для начала он поднял голову, вытирая волосы и лоб от холодных струек настоящего, ароматного джина.

На фоне ночного неба с козырька на него уставились две хохочущие физиономии.

– Привет, командир! Ты начал грустить, и мы решили устроить тебе бодрящий душ! На память! От всего сердца и от экипажа команды «Джин»!

Перевёрнутые рожи Николаса и профессора Бадди кругло светились на тёмной бетонной кромке. Потом профессор по-разгильдяйски швырнул вниз ненужное уже им пластмассовое ведро.

– А ирландец тебя к нам заманивал! Не ругай его, командир!

Народу на входе в гостиницу было немного, но раскрыли рты практически все.

– Ведро джина! Это же долларов на двести потянет!

Мордастый таксист даже позабыл вертеть на пальце блестящий брелок. Длинная девица, докурив, затоптала бычок на асфальте и шлёпнула водилу пальцем снизу по губе.

– И костюм у красавчика баксов за семьсот имелся….

– Вот так… – Капитан Глеб Никитин, извиняясь, посмотрел на Лиану. – Вот так, малышка, обычно и начинаются мои приключения. Я поднимусь к себе в номер переодеться.

– А я…?

– Что ты?

– А как же я?

Мокрая девушка тоже дрожала, едва сдерживая слёзы.

– Я тоже…, с вами…

– Пошли.

И, провожая их взглядом из близких небесных пространств, чуткий голландский человек понимающе приложил палец к губам, удерживая своего приятеля-профессора от неуместных в эти мгновения пошлых и ехидных слов…

День 8. Воскресенье

Новый сержант, хитрый адмирал и литр кефира на прощанье

Уже горячее утреннее солнце сквозь пронзительную осеннюю прохладу – не может быть погоды лучше для прощания.

Они ещё не входили в новое здание аэропорта, составили свои вещи в отдельное каре на асфальте и, по-разному смеясь, разговаривали, фотографировались, пили пиво. Самым удивительным образом все знакомые ему люди за столь короткое время, за вечер, за ночь, утро, опять превратились в клерков, врачей, бизнесменов, в торговцев. Классные пиджаки, наглаженные рубашки, кейсы, кожаные чемоданы на колесиках, белые манжеты, розовые и голубые галстуки, роскошные сигареты.…

Многие явно удивлялись, не подавая вида, тому, что из всех присутствующих только один капитан Глеб был одет по-лесному, как и два дня назад. Опять его горные ботинки, чистые камуфляжные брюки, белая майка на тугих мускулистых плечах.

…Строители заканчивали монтаж роскошного фасада, половина его больших стёкол по всей высоте была уже вымыта и отполирована. Воскресный день задержал все текущие работы, и техника оттого простаивала. С точки зрения Глеба – зря.

Прощание как-то смущённо затягивалось, громоздкие вещи отправились в багаж, регистрация пассажиров была произведена вовремя и без замечаний, а из внутренностей аэровокзала голос диктора уже умолял их всех пройти на посадку на почти одновременные рейсы: в Копенгаген и до Варшавы.